Война и мир Алолия Обрядина:

По памяти составил список своих земляков, проживавших в деревне до колхозов. Насчитал 61 семью. У каждой свой дом, корова (а то и две), лошадь, овцы. Лишь две старушки-вдовы жили без скота. Им помогала вся деревня. О безбедной жизни гбачан при царе говорят такие факты.

На речке Гбач крутились жернова трех водяных мельниц - Якова Лыткина, Андрея Копей на, Сидора Обрядина. Да три мельницы мололи зерно с помощью ветра. Хлеба хватало - себе и скоту - до нового урожая. Не знали нужды с молоком, мясом, рыбой...

Бойко шла торговля в двух частных магазинах. Кроме всего про-чего, всякие товары можно было купить на двух ежегодных ярмарках, в многочисленных магазинах Пинеги. Жили в деревне большие труженики. Дома строили теплые, просторные, со двором и взвозом.

Почти каждая крестьянская семья имела гумно, овин, амбар. Землю пахали сохой. Сегодня такая технология называется «безотвальной», сохраняющая плодородный слой.

Все вопросы жизни деревни решал сельский сход. Решение схода - закон для всех. Так же дружно, единым порывом была построена часовня в центре нашей деревни. В 1929-м её разорили комиссары, а в войну распилили на дрова. Пьянство презиралось деревней. Хмельное (варили пиво) позволяли только в праздники. Мои земляки никогда не отделяли себя от тех саврасок и гнедков, тех буренок, пеструшек, красу ль, кто только и мог создавать им изобильное хозяйство, кто давал крестьянину материальный достаток, смысл и радость бытия.

Никто никого не погонял, не указывал, а сеяли и убирали вовремя. Скот пасли на лесных пастбищах - заливные сенокосы берегли как зеницу ока. Это были хозяева! Но всё это в прошлом...

Когда погнали насильно людей в колхоз, а скот - в общественный двор, когда зачастили из района уполномоченные, начался разор деревни, уничтожение всех вековых устоев, обычаев, порядков. Са-мые толковые, умные мужики покинули родные дома - одни подались в города по своей воле, других увели «дяди» с револьверами. Десятки моих земляков не вернулись с фронтов Великой Отечественной. После войны деревня особенно стала хиреть, приходить в упадок. Добила её окончательно политика сведения «неперспективных» деревень, и вот стоит теперь Гбач на всех ветрах без часовни, школы, медпункта, магазина. Распилен давно на дрова и последний, бывший колхозный, скотный двор. На всю деревеньку - две коровенки! Любимое место отдыха старого и малого жителя деревни - холм под названием «Гэрбы», откуда открывался прекрасный вид на пинежскую пойму, на синеву дремучей тайги за рекой, - разворочен бульдозерами (потребовался щебень на строительство дороги областного значения). Когда-то рыб-ная речка Гбач обмелела, хариусовые ямы и перекаты заросли донной травой и тиной... Всё это иначе не назовешь, как одичание».